Крики в кабинете были такие громкие, что на шум в кабинет проник Адос. Он был в условном списке лиц, которые могли без доклада заходить в кабинет. Более того, такие сотрудники могли в разгар полемики вставлять реплики, отпускать плоские шутки с целью дискредитировать, унизить распекаемого сотрудника — оппонента начальника. Как бы показать свою лояльность и преданность предприятию.  Когда начальник менялся, такие люди принимались поддакивать новому начальнику с удвоенной силой. В народе эту плеяду квалифицировали как «поддувало».

Крики в кабинете были такие громкие, что на шум в кабинет проник Адос. Он был в условном списке лиц, которые могли без доклада заходить в кабинет. Более того, такие сотрудники могли в разгар полемики вставлять реплики, отпускать плоские шутки с целью дискредитировать, унизить распекаемого сотрудника — оппонента начальника. Как бы показать свою лояльность и преданность предприятию.  Когда начальник менялся, такие люди принимались поддакивать новому начальнику с удвоенной силой. В народе эту плеяду квалифицировали как «поддувало».

Выбрав паузу Ван произнёс:

— Ну я пошёл! Буду заглаживать свою вину!

В ответ Никол Ивас, наивно думая, что Ван пойдёт навещать в больнице свою жертву, произнёс:

— Главное! Ты не забудь написать заявление об увольнении!

Ван, преодолевая желание метнуться на встречу с холодным пивом, произнёс:

— Так у меня ещё два отпуска не отгуляны!

На что начальник парировал:

— Вот и пиши: «Отпуск с последующим увольнением!». И без глупостей! Иначе вылетишь по статье!

Когда Ван ушёл, Адос, который всё это время делал негодующее лицо, в знак поддержки и согласия со всеми тезисами начальника. Такое лицо делает старушка, когда ловит с поличным злоумышленника, который изнасиловал её козу. Лицо при этом выражает негодование и возмущение. Но у Адоса это было дежурное выражение лица, в знак солидарности с начальником. Он спросил, как бы к слову:

— А что опять натворил это негодяй?

Начальник, завидев отдушину, что бы выговорится и выпустить пар до конца поведал про выходку Вана:

— Представляешь! Как ты помнишь, за грубое нарушение технологического процесса при ликвидации аварии на морской скважине мне пришлось перевести его с морской буровой на берег на три месяца в наказание. Что бы он прочувствовал глубину своего падения — приставили его на базе руководить опрессовкой обсадных труб. Вчера приехал на базу проверяющий, наш уважаемый господин Лифчиков. И решил он проверить добросовестность этой опрессовки.

Здесь Адос встрял:

— Да, я знаю нелюбовь Лифчикова к к Вану за прошлые его проделки!

Никол Ивас недовольно поморщился:

— Да причём здесь нелюбовь? Он и меня называл Иваси прямо в лицо. И что же? Я должен его не любить?! Критику мы воспринимаем, с этим у нас всё в порядке. Лифчиков он хотел добросовестно проверить соблюдение правил работ!

Апофеозом этого инцидента стало: Ван подкрался сзади, когда Лифчиков скрытно подходил к рабочей площадке, да как жахнет кувалдой по ёмкости, которая была направлена открытой крышкой к ушам Лифчикова. Да как заорёт:

— А-а-а-а-а! Чело-в-е-к-а   уби-л-о-о-о !!!

Как известно, при смертном случае на производстве грозит уголовное наказание от 2 до 5-ти лет лагерей. Отвечает всегда тот, кто был выше по должности на месте инцидента во время несчастного случая. Ну, Лифчиков, мгновенно оценив угрозу своей карьере, упал с инфарктом.

Николс продолжал негодовать:

— А этот балбес говорит, что всё случайно. Мол — всё в рабочем порядке! Безответственный негодяй! Он теперь водку пьёт, а уважаемый человек в больнице, в реанимации. Мы коллегиально приняли решение: уволить Вана. Не взирая на всю его незаменимость. У нас незаменимых людей нет!

Поддувало Адос зачастил, выпучив водянисто-голубые, с желтыми белками глаза:

— Да-да-да! Давно пора! Поделом ему! По совокупности по нему давно тюрьма плачет, а мы ему ещё зарплату платим!

И всё же Никол Ивас с сомнением пробормотал:

— Уволить-то мы его уволим, однозначно. Но специалист он по ликвидации аварий с морскими скважинами великий. При первой же аварии мы попадём в цейтнот, а то и в цугцванг! С авариями он разбирается — как орехи щелкает! И так удачно всё у него получается — проходит всё на грани фола! И все авантюры ему удаются без всяких промахов!

— Да ему просто фатально везёт! — куковал Адос.

Начальник в раздумье бормотал:

— Везёт — не везёт, но очень грамотный он специалист! Мы такого спеца никогда, нигде не найдём на замену ему.

— Грамотный-то грамотный. Но он подлец ни с кем своей грамотой не делится! Не командный он человек!

Люди, типа Адоса под термином «командный человек» понимали: если кто-то проявил свои знания, совершил открытие-изобретение — то лавры должны пожинать его руководители.

Для этого писались всякие «План по ликвидации…»; «Отчёт о…»; «Протокол для…» и прочие документы. В которых надо было описать нюансы применяемых методов; секреты, тонкости всего, но Ван не разъяснял ничего. На все вопросы сыпал шутками, говорил заумные цитаты, троллил вопрошающих начальников. Чем приводил их в ярость и конфронтацию.

От всех этих раздумий Никола Иваса посетило сомнение в правильности решения об увольнении Вана:

— Ничего. Время ещё есть… — пробормотал он.

На этот тезис Адос закуковал с удвоенной силой:

— Да! Да! Время ещё есть! Мы найдём возможность аз воздать этому проходимцу! Да так, чтобы другим было не повадно!

Кому другим и что не повадно он уточнять не стал. Памятуя, что есть безличные выражения.

Тем временем Ван стремительно вылетев из кабинета начальника экстренно включил телефон, который сразу откликнулся вызовом. Это был один из многочисленных его друзей Серж. Тот без вступительного слова зачастил:

— Так мы же вчера договаривались с утра идти в пивбар! Где тебя носит!?

В ответ Ван веско сказал:

— Меняем суперпозицию! Идём обмывать мой отпуск, я проставляюсь!

Однако Серж затянул волынку:

— Мужчины решений не меняют! Идём в пивняк! Он понимал, что «обмывать отпуск» это прецедент великой пьянки, которая продлится до утра. Но надо же было ещё деньги на жизнь зарабатывать. Серж имел маленькую, но семью. В отличие от Вана.

Все эти условия, которые ставила им жизнь, образовали друзьей всё же в пивбаре. Где, вкатив по полторы кружки с жару, они приступили к акту поведать друг другу накопившиеся новости.

Вначале Ван рассказал, что его уволили из морской буровой компании. На это известие Серж ответил даже восторгом. Причиной которому было вертевшееся на уме Сержа предложение Вану о совместной работе. Он, не дослушав друга, воскликнул:

— О! А я тебе в одночасье работу подыскал! Безработным не будешь!

Надо сказать, Серж специализировался на имплантации зубов. На этой стезе он то пребывал главврачом в городской поликлинике, то открывал свою частную клинику. Всё время был в поиске «золотого дна».

Имплантация зубов дело хлебное, пока не начинает набегать шквал гарантийных случаев — имплантаты начинают отторгаться; зубы падать.

Пациенты отыскивают высоких покровителей и идёт пресс: «Делай всё заново!»

Делать заново не всегда, вернее никогда, не получается. Начинается оттягивание расплаты: идёт процедура установки всяческих синус-лифтингов, наращивание кости и так далее. Эти процедуры почти всегда бесполезны. Они рассчитаны, что измученный наркозами и долбёжкой кости пациент махнёт рукой и согласится на пластмассовый протез. Но все эти переговоры, уговоры, процедуры занимают уйму времени. Потому график эффективности предприятия, гарантия маржи напоминает путь дождевого червя в сухую погоду.

Поэтому, Серж часто закрывал свои клиники, и открывал новую уже с другими учредителями. Старой клинике оставалась лишь китайская машинка для сверления челюстей и доворота имплантатов.

Самым дорогостоящим своим активом Серж считал своё умение «забивать баки» пациентам. Которых он за глаза называл «жертвами».

К процедуре развести фраера ушастого на сумму для имплантации Серж подходил артистично. Он усаживал пациента в кресло. Сам он при это пребывал с бинокуляром на лбу. На столике, в поле зрения пациента находился микроскоп. Все эти причиндалы были китайские, но шкодливой рукой хозяина на шильдиках было выгравировано зубным бором «Made in USA» и выделено яркой краской.

Пациент от всей этой атрибутики приходил в трепет. По кабинету шныряла медсестра в миниюбке. Она ни бельмеса не смыслила в стоматологии, но все эти недочёты покрывались модельной внешностью.

Если пациент была тётка, постбальзаковского возраста и т.п., тогда вместо медсестры привлекался смазливый интерн.

Главное в процедуре было выяснить: с какой суммой готов пациент расстаться, взамен на мифические цирконовые зубы.

Самым грубым приёмом было заключить контракт «под ключ». Пациент, обрадованный низкой суммой, с лёгкостью подписывал контракт, полагая, что под ключ означает: на финише у него будут стоять 2 ряда белоснежных зубов. Но контракт гарантировал, что будут лишь ввёрнуты имплантаты «под ключ остема» — это шестигранник, который передаёт крутящий момент от хирургического ключа на имплантат. В этом и была фишка «под ключ».

А там — трава не расти! Приживётся имплантат — не приживётся — это всё прерогатива терпилы.

Как говорил Серж: — Это его личное счастье! — И добавлял, — или несчастье!

 Даже если имплантаты приживутся, пациенту предстоял ещё длинный путь: примастырить абатменты, поставить на них зубы; чтобы прикус был подходящий и многие всякие мытарства. Типа, что бы не кусало щёки, язык и много других нюансов.

Были случаи, что жертвы подавали в суд, когда подавались в ловушку «под ключ», но всегда проигрывали. Серж, будучи латентным аферистом, состряпал мощный рамочный договор с помощью дорого юриста. Вложился, так сказать.

Так вот, сидит пациент в кресле, под взором бинокуляра Сержа, который задаёт вопросы в части финансов, вуалируя это проблемами, которые будут возникать в процессе протезирования. Этот процесс Серж называл: пощупать мошну жертвы за вымя!

— Мда-а-а!. Я не ожидал, что так всё плохо! И посыпал загадочными терминами: «Прогиния… микрогнатия… субгиндивальное поднутрение…»

У пациента сердце уходило в пятки.

— Кто же вам так испортил прикус? — продолжал Серж. — Совсем нет жевательных бугорков! — ошпаривая терпилу термином, — Флесурные плоскости искажены!

Испуганный пациент не мог промолвить и слова.

— Так какой мы суммой располагаем? И при этом, как бы между прочим наставлял по-отечески, — зубы — это залог здоровья! Прикус мы вам исправим.

На добивание жертвы он спрашивал, как бы между прочим:

— У вас есть фотография, где вы улыбаетесь в молодости? Мы вам сделаем такую же улыбку!

От такой перспективы пациент, как говорил Серж: «Сразу поплыл!»

Но пациентки, бывало тоже встречались не пальцем деланные и пытались давить на жалость:

— Ох доктор! Я ветеран труда! Скопила денег на похороны. Гробовые, так сказать!

— И сколько сейчас размер этих гробовых? — продолжал зондировать Серж.

Жертва, опасаясь, что её сбросят с хвоста, называла, как ей казалось, солидную сумму. Серж всегда протяжно вещал заготовленную фразу:

— Ну-у-у-у!.. За такие деньги вам в Европе только пластмассовый протез изобразят. А в Люксембурге только чистку зубного камня произведут. Ну ладно. Из уважения к вашему номенклатурному прошлому постараемся вам изготовить круговик!

Круговиком назывался мост-подкова от семёрки до семёрки. Почему Серж всегда топил за круговик. А секрет был в том, что эту подкову ставили на 4 или 6 опор. Но подсчёт шёл за каждый зуб по прейскуранту — умножали всё на 14, а не на 4. Вроде, как каждая коронка, которая висела в воздухе, была закреплена на имплантат. Выгода от такой манипуляции была очевидной и огромной.

Со временем одна опора ломалась, вся подкова начинала прыгать. Но клинка Сержа уже называлась по-другому и находилась на адресе далёком от прежней клиники. Во время таких пиков деятельности, да и между ними, Серж всегда искал новую тему для всяких афер. Поиск новых тем эта был и основной вид его деятельности, и хобби одновременно. Он всегда мечтал сильно разбогатеть не перетруждаясь при этом, чем мало отличался от своих единомышленников — был современным человеком!

Конец ознакомительного фрагмента